После прибытия на Танаку курс был распущен на каникулы. Трое друзей неделю проторчали на планете, по очереди навестив приятелей там, где жили Млокен-Стив и Энтони с Берсом, а потом купили билеты на пассажирский корабль, идущий на Таварр. Именно там располагалось единственное в пределах империи представительство Земли. Правда, неофициальное. Таварр был еще молодой колонией и имел много свободной территории, а также расчетливо слабую службу натурализации, позволявшую приезжим на Таварр достаточно свободно приобретать собственность и вкладывать деньги, чем и воспользовались земляне. К тому же губернатор Таварра оказался страстным охотником, но единственный вид охоты, который был ему доступен до появления землян на планете, — это охота с глидеров на антилоп. Купив для начала два десятка акров пустоши и осмотревшись пару месяцев, представитель землян Алукен-Соломон Кан тут же уловил, на чем можно поиметь бескрайнюю благодарность губернатора, и предложил ему нечто невиданное. Правда, для этого ему пришлось купить несколько тысяч акров земли в предгорьях и организовать на этих пустошах целый комплекс, напоминающий знаменитые охотничьи выездки русских царей. Русские псовые борзые, охотничьи гепарды, соколы были привезены с Земли и выдрессированы под руководством опытных биокорректоров. После первой же охоты губернатор выпал в осадок и буквально сел на иглу, демонстрируя все признаки наркотической зависимости.
Результатом этого стало то, что Алукен-Соломон Кан тут же превратился в ближайшего друга губернатора, пользующегося его полным доверием. Остальное было делом техники. А когда личный счет губернатора пополнился изрядным весом редких металлов в обмен на абсолютно, с его точки зрения, пустяковые бумаги, дружеские чувства губернатора к новому приятелю обрели прочность гранита. Тем более что в конечном итоге испрошенный новым другом губернатора запрос на дополнительные вакансии пошел губернатору только на пользу. Департамент колонизации от имени императора выразил высочайшую благосклонность рвению губернатора, с которым тот приобщает к образованию и культуре население пограничных колоний империи.
В порту Таварра троих курсантов встретил сам Алукен-Соломон Кан. Они сообщили ему о прибытии еще с орбиты, так что когда все трое, практически молниеносно закончив с формальностями, покинули простое, бревенчатое здание порта, сохранившееся со времен первых поселенцев, то, выйдя на широкую лужайку перед входом, обнаружили там вместительный боллерт-скотовоз, похожий на грубо обтесанный чурбак. Левый нижний капот его был открыт, и из-под него торчала крепкая задница полномочного представителя Земли, обтянутая грубой материей стандартного рабочего комбинезона. Когда они подошли поближе, Энтони усмехнулся и ехидно произнес:
— Что ж, приятно, когда старые друзья встречают тебя столь добродушным выражением лица.
Задница на мгновение замерла, потом Алукен-Соломон Кан с хрустом разогнул позвоночник и повернул к Энтони свое потное лицо:
— Фу-ты, черт, я думал, что вы появитесь не раньше чем через полчаса. Забыл, что вы у нас теперь крутые флотские парни и вам по фигу всякие колониальные таможни. — Он покачал головой, растянул губы в ироничной усмешке и, утерев руки грязноватой тряпкой, протянул мощную длань Энтони:
— Приветствую высоких гостей.
Трое друзей с улыбкой переглянулись. Представитель Земли основательно пожал протянутые руки и кивнул в сторону боллерта:
— Загружайтесь. Это, конечно, не тот шик, к которому вы привыкли в метрополии, но… Чем богаты.
— Шик… Видел бы он десантный бот, — добродушно пробормотал Млокен-Стив.
До поместья, которое, собственно, и являлось резиденцией представительства Земли, было около двадцати минут лету. Этот участок Алукен-Соломон Кан купил через подставных лиц около года назад. Он располагался в уютной долине меж двух горных отрогов, и один из склонов горы, укрытый густым реликтовым лесом, был источен пещерами. Представителю Земли оставалось оборудовать пещеры и устроить в гуще леса несколько бревенчатых хижин, и поместье превратилось в уголок Земли, в котором земляне, выросшие в столь похожих на эти пещеры куклосах или в лесной глухомани, очень напоминающей этот лес, чувствовали себя как дома.
В поместье оказалось неожиданно много народу. Здесь околачивался практически весь первый пул посланцев Земли, к которому принадлежали и трое гардемаринов, а также солидная часть второго и третьего. Когда ребята выбрались из сильно «ароматизированных» внутренностей боллерта, их невольно оглушил многоголосый гул множества людей, собравшихся встретить их.
Млокен-Стив присвистнул и повернулся к Алукену:
— Может, я чего не знаю? Мы что, собираемся оккупировать Таварр?
Представитель Земли хохотнул:
— Вот что значит военный. Тасмелон-Авраам Линкольн, увидя такое столпотворение, предположил, что мы собрались строить тоннель через гору. — Он кивнул. — Ладно, слуг здесь нет, вы где хотите расположиться — в лесу или?.. — он кивнул в сторону горного склона, опоясанного вереницей террас, связанных между собой узкими крутыми лесенками либо просто тропинками. Как и любой выходец из куклосов, он на людях избегал называть вслух место своего обитания.
Энтони понимающе усмехнулся и, окинув взглядом Берса и Стива, ответил за всех:
— Да где устроишь.
— Ну тогда вон высокую террасу на краю второго яруса видите? Вот туда и идите.
Обед и остаток дня прошли шумно. Несмотря на то что большинство обитателей поместья за прошедший месяц успело немного привыкнуть к регулярному появлению новых лиц, никто не хотел упускать момента пообщаться в столь большой компании земляков.
Вечером Энтони вышел на дальнюю террасу. Багровый Энторан — солнце Таварра, готовясь на ночь укрыться за горизонтом, величественно умащивал свой зад в громады иссиня-черных облаков, клубящихся над дальними отрогами гор, и от этого вида веяло чем-то древним, первобытным и прекрасным, и очень напоминало Землю. Энтони привалился к косяку и замер. Пару минут он наслаждался видом в полной тишине, но потом из темного угла послышался негромкий насмешливый голос:
— Любуешься?
Энтони обернулся. В углу у самых перил приткнулось плетеное кресло, над спинкой которого поблескивала бритая голова представителя Земли. Энтони подошел поближе, ногой придвинул стоящую рядом скамейку и сел. Некоторое время они молчали, потом Энтони негромко спросил:
— То, что здесь так много народу, означает то, что я думаю?
Алукен-Соломон Кан пожал плечами:
— Приказа об эвакуации не было.
— Тогда почему?
Представитель Земли хмыкнул:
— Так… За последний год вокруг наших ребят отирается слишком много разного народу. Да и в канцелярии губернатора побывало несколько мелких чиновников из столицы, немного отличавшихся от тех, к которым здесь привыкли. Например, выправкой и отсутствием брюха.
Энтони кивнул:
— Я гляжу — у тебя разведка поставлена что надо.
Представитель Земли вздохнул и махнул лопатообразной ладонью:
— Да где там! Несмотря на то, чем набита моя голова, я по-прежнему всего лишь старый траппер из лесного куклоса на северо-востоке того, что снова стало называться Канадой. И единственное, что я действительно хорошо умею делать, — это добывать оленину. А все остальное я делаю в пределах моих сил и разумения. Так что… — и он развел руками.
Они снова помолчали. Потом Алукен-Соломон Кан негромко произнес:
— Завтра установлю связь с Землей. Надо доложить о том, что вы прибыли, и заодно попрошу разрешения на эвакуацию.
— Но ведь пока не все собрались?
Представитель Земли философски покачал головой:
— Даже если завтра я получу приказ, то, пока Бродяга до нас доберется, большая часть оставшихся успеет прибыть, а если нет… — И он снова развел руками, потом замолчал на пару минут, вздохнул и тихо добавил: — Чует мое сердце — еще год-другой, и здесь такое начнется… Незачем нам в это влезать, у нас и своих хлопот полон рот.
Энтони кивнул, и они снова замолчали. Когда Энтони уже поднялся, чтобы идти назад, Алукен повернул голову в его сторону:
— Своим пока ничего не говори, старина. Мало ли?
Энтони усмехнулся:
— Не буду, хотя это и бесполезно. Одному глубоко по фигу, а второй и так знает.
Представитель Земли растянул губы в улыбке:
— Ах да, я и забыл, на что он способен. — Он помолчал. — А как молодой?
Энтони добродушно кивнул:
— Ничего, тянется, правда, я никак не могу понять, как можно было до сих пор ни о чем не догадаться.
Алукен пожал плечами:
— Ну, в куклосах всех берсерков кличут Берсами, да и посуди сам, что общего может иметь сосед по комнате, в свою очередь драющий полы грязной тряпкой, с… — и он сделал выразительный жест руками. Они понимающе переглянулись, потом Алукен продолжил:
